Шесть с лишним лет тому назад, еще до того, как поступить на работу в администрации Джорджа Буша, он опубликовал в «Независимой газете» очерк, который начинался так:

«Вряд ли можно считать секретом, что отношения России и США находятся на одной из самых нижних точек – если не на самой нижней – с конца холодной войны. Антиамериканизм, когда-то сосланный на периферию политического спектра, в последние несколько месяцев стал постоянным явлением в российских СМИ, отражающих преобладающую в политических кругах точку зрения, в то время как русофобия все больше проникает в американское понимание хода событий в России. Российские лидеры обеспокоены тем, что они считают резкой или презрительной риторикой, исходящей от новой администрации Буша, а американские лидеры шокированы тем, что слышат из уст высокопоставленных российских официальных лиц риторику, напоминающую о холодной войне. Выступления в начале февраля на мюнхенской конференции по европейской политике безопасности секретаря российского Совета безопасности Сергея Иванова и министра обороны США Дональда Рамсфелда довольно точно показали недовольство обеих сторон»

Замените слова «Сергей Иванов» на «Владимир Путин», а «министр обороны Рамсфелд» на «министр обороны Гейтс», и написанное шесть лет назад, окажется точной характеристикой сегодняшней ситуации.

Отношения между США и Россией ухудшаются. Между тем сегодня, равно как и шесть, и пятнадцать лет назад, обе стороны и весь мир значительно выиграли бы, если бы эти отношения имели конструктивный характер и учитывали будущие реалии. Нестабильность на Ближнем Востоке, усиление Китая, вопросы нераспространения ядерного оружия и борьбы с международным терроризмом, энергетическая безопасность, глобальные эпидемии смертоносных болезней, изменение климата, а также многие другие проблемы решались бы гораздо эффективнее, будь Вашингтон и Москва партнерами, а не противниками.

В какой-то мере обе стороны это понимают, но уязвленная гордость и заносчивость, желание казаться сильными вкупе с ощущением собственной уязвимости, а также глубокое разочарование усилиями последних шести лет, которое сопровождается дальнейшим ослаблением контактов, усугубили подозрения относительно мотивов друг друга и подорвали дух партнерства и сотрудничества.

Чрезвычайно важно остановить дальнейшее ухудшение отношений и переломить наметившуюся тенденцию. Но это нелегкая задача – ведь обе страны все ближе к перемене власти. Многие вопросы излишне политизируются, что мешает принятию необходимых всем решений. В преддверии президентских выборов в обоих государствах следует попытаться понять характер современного мира и то, как он влияет на американо-российские отношения.

Я предлагаю восемь тезисов, характеризующих эти отношения в современном мире.

Первое. Мы вступили в период великих потрясений, и непонятно, как долго он продлится. Хотя биполярная система закончилась вместе с холодной войной почти два десятилетия назад, борьба вокруг формирования новой мировой системы только началась. Радужный оптимизм, свойственный Западу в постсоветский период, когда казалось, что история закончилась с победой либеральной демократии и свободных рынков, улетучился под воздействием «глобального беспорядка» на рубеже двух тысячелетий. События 11 сентября 2001 года покончили с безмятежным настроем мирового сообщества, по крайней мере американцев.

Центр глобальных событий (а значит, силы) неотвратимо смещается от Европы к Азии. На огромных просторах мусульманского мира идет ожесточенная борьба между традицией и современностью. Быстрый рост мировой экономики и националистическая экономическая политика стран – производителей энергоресурсов вызывают растущую напряженность на рынках энергоносителей и усиливают озабоченность по поводу энергетической безопасности. В этих условиях на установление нового равновесия уйдут долгие годы.

Быть может, либеральная демократия и свободные рынки лучше всего приспособлены для того, чтобы справиться с вызовами нашего времени (большинство американцев убеждены в этом, исходя из исторического опыта своей страны). Но эту позицию нужно не просто декларировать, а доказывать на деле. В частности, великим, либеральным демократиям Запада предстоит продемонстрировать, что они в состоянии выработать общие цели и предложить модели, достойные подражания и способные гарантировать успех.

Второе. Несмотря на амбиции негосударственных террористических организаций, ключевыми игроками на мировой политической арене по-прежнему являются государства. Великие державы по определению будут играть ведущую роль в формировании новой системы международных связей. Их отношения остаются ключом к глобальной безопасности и процветанию; от них будет зависеть, каким образом и как скоро удастся совладать с террористической угрозой, до какой степени придется пожертвовать ради этого плюрализмом и открытостью общества.

Между тем открытым остается вопрос о том, какие государства будут в следующем десятилетии доминировать на мировой арене. Соединенные Штаты сохранят за собой роль ведущей державы, даже несмотря на то, что за несколько последних лет их отрыв от остальных сократился и, скорее всего, будет сокращаться и впредь. Усиление Китая ни у кого не вызывает сомнений, но ему придется преодолеть противоречие между все более открытой экономикой и по-прежнему закрытой политической системой. Нынешняя разобщенность Европы не позволит Старому Свету играть более заметную роль, а неготовность стран – членов Европейского союза приносить жертвы во имя отстаивания своих национальных интересов со временем станет очевидной. При определенном раскладе продвинуться значительно дальше на мировой арене способны Индия и Япония.

Что касается Российской Федерации, то ее стремительный экономический рост после кризиса 1990-х удивил большинство наблюдателей. Но если Россия желает сохранить и упрочить позиции великой державы, ей предстоит справиться с такими трудными проблемами, как состояние здоровья и уровень репродуктивности нации, снижение качества образования и инфраструктуры.

Третье. Председательство Владимира Путина на встрече лидеров «Большой восьмерки» прошлым летом подчеркнуло тот факт, что Россия возвращается в ряды важнейших действующих лиц мировой политики. Все более успешны попытки Москвы добиться того, чтобы ее голос был услышан при обсуждении таких важных вопросов, как Иран, взаимоотношения Сирии и Ливана, Израиля и Палестины.

В качестве следующего шага России нужно доказать, что она может помочь в выработке долговременных решений насущных мировых проблем. Москва слишком часто просто советует продолжать диалог или переговоры. Но великие державы должны убеждать (с помощью стимулирующих и сдерживающих мер) другие государства в том, что предлагаемые решения отвечают их интересам. То есть великим державам следует делать нечто большее, чем произносить слова. Они должны уметь применять жесткую и мягкую силу, чтобы за разумный срок добиваться нужных решений.

За самоуверенностью России скрыты ее сохраняющиеся слабости. Многие наблюдатели сомневаются в том, что напористая политика Кремля, особенно в отношении непосредственных соседей России, отвечает ее долговременным стратегическим интересам. Экономический бойкот Грузии, а совсем недавно и Эстонии, похоже, убедили эти страны в необходимости искать новых торговых партнеров, вместо того чтобы стимулировать более позитивное взаимодействие с РФ. Является ли подобная политика проявлением силы или доказательством слабости?

Внешние наблюдатели, изучающие внутреннюю политику Кремля, задаются и другим вопросом. Слишком острая реакция на наличие небольших оппозиционных групп и независимых неправительственных организаций – это признак силы и самоуверенности или же свидетельство слабости и уязвимости? А что означает рост агрессивных националистических устремлений, происходящий, видимо, с одобрения Кремля и угрожающий самЧй социальной ткани многонациональной России, – силу либо слабость?

Четвертое. Много внимания уделяется растущей напряженности между Россией и Западом. Заявления российских официальных лиц часто звучат так, будто якобы имеющее место стремление Америки создать однополярный мир, представляет собой самую серьезную угрозу безопасности России. В действительности, однако, опасности лежат совсем в иной плоскости.

Уже в краткосрочной перспективе с юга Российской Федерации угрожает радикальный исламский фундаментализм; в более отдаленной перспективе, вероятно, возникнет угроза, обусловленная смещающимся балансом сил в Восточной Азии. Добавьте к этому такие трансграничные проблемы, как терроризм, распространение оружия массового уничтожения (ОМУ), организованная преступность и пр.

Соединенные Штаты остаются единственной страной, способной помочь России справиться со всеми этими вызовами. Европа слишком разобщена, и у нее недостаточно твердой силы. Китай — неотъемлемая составная часть восточноазиатского уравнения, однако его способность влиять на решение других важных для России задач ограниченна. В определенной степени российские лидеры понимают, что в стратегическом плане нужно разумным образом направлять американскую мощь во благо России даже тогда, когда США преследуют собственные национальные интересы. Действовать в соответствии с этой точкой зрения для Москвы сегодня особенно трудно. По ее мнению, политика Вашингтона дестабилизирует положение на Ближнем Востоке и в других регионах, способствует росту активности и радикализма мусульманских фундаменталистов, усугубляя тем самым проблемы России в области безопасности.

Пятое. Соединенным Штатам нужна сильная, дееспособная, уверенная в себе Россия. В 1990-е годы Америку больше беспокоила очевидная слабость России, нежели ее потенциальное усиление. Мы опасались внутренней дестабилизации в стране, которая обладает одним из крупнейших в мире арсеналов ОМУ, граничит с другими слабыми государствами и контролирует колоссальные природные ресурсы, наличие которых может вызвать у некоторых стран искушение захватить их. Так что, в принципе, Соединенным Штатам надо приветствовать усиление России.

Сильная Россия в состоянии сыграть полезную роль в создании и поддержании нового политико-экономического равновесия в Восточной Азии.

Сильная Россия критически важна для построения надежных систем безопасности в Центральной Азии и на Кавказе.

Она была бы способна помочь в достижении таких целей, как стабилизация положения на Ближнем Востоке, восстановление Ирака и Афганистана, решение иранской проблемы.

У сильной России будет больше возможностей конструктивно работать в Европе над рядом европейских проблем, имеющих большое значение для Соединенных Штатов.

И сильная Россия должна быть лидером в борьбе с терроризмом, расползанием ОМУ и другими трансграничными угрозами.

Между тем США настолько привыкли иметь дело со слабой Россией, что теперь им трудно приспособиться к российской напористости и самоуверенности. Многое из того, что Москва делает сегодня на мировой арене, вызывает озабоченность, но во многих кругах американского общества существует тенденция преувеличивать эти проблемы и выступать за противостояние с Россией, вместо того чтобы добиваться прагматичного урегулирования разделяющих нас вопросов.

Шестое. Страх перед нынешней Россией вызван не столько ее силой, сколько слабостью Запада и его неуверенностью в себе.

Американский историк Мартин Малиа написал несколько лет тому назад, что «западное общественное мнение в разные годы либо демонизировало, либо боготворило Россию. Это объяснялось не столько реальной ролью, которую она играла в европейской политике, сколько страхами и разочарованиями или надеждами и устремлениями, возникавшими в самЧм европейском обществе под влиянием внутренних проблем». То же самое происходит и в наши дни.

Вне всякого сомнения, усиливающаяся озабоченность Запада действиями России – не только следствие российской политики, которая выглядит как подрыв интересов Запада, но и отражение нашей снижающейся уверенности в своих способностях и в эффективности западной политики. Ирония заключается в том, что рост недоверия к Москве происходит в то время, как та представляет наименьшую угрозу для Запада, в частности для Соединенных Штатов, со времени окончания Второй мировой войны. РФ не проповедует тоталитарную идеологию, направленную на наше уничтожение; ее армия не угрожает вторжением в Европу; ее экономический рост зависит от конструктивных торговых отношений с Европой, а ее стратегический арсенал, пусть все еще способный уничтожить Соединенные Штаты, находится под более надежным контролем, чем в предыдущие пятнадцать лет. Вероятность стратегического превентивного удара близка к нулю.

Однако политический тупик в ключевых странах Запада препятствует выработке нестандартных решений, применению творческого подхода и проведению тонкого анализа – всему тому, что необходимо как для продвижения наших интересов в вопросах, по которым у нас имеются разногласия с Россией, так и для создания основы более конструктивных и долговременных отношений.

Седьмое. Чтобы восстановить отношения с Россией, нам нужно не только сосредоточиться на общих интересах. Благодаря общим интересам наши страны эффективно взаимодействуют, например, в области обеспечения ядерной безопасности, противостояния терроризму, контроля за нераспространением ОМУ, а также сдерживания таких стран, как Иран и Северная Корея. Но нельзя забывать об общих ценностях Ведь ценности определяют наше видение интересов и являются чрезвычайно важным фактором доверия, необходимого для решения любых деликатных вопросов.

Каким, на мой взгляд, должен быть американский подход к этой проблеме?

Во-первых, нужно уважать выбор и предпочтения россиян. Это их страна, и им решать, как ею управлять. В конце концов, они несут главную ответственность за свои успехи и неудачи.

Во-вторых, следует проявлять терпение. Россия еще не так далеко ушла от своего тоталитарного прошлого. Как и любой другой стране, ей нужно время и пространство, чтобы, учитывая свои традиции, а также имеющиеся и грядущие проблемы, определить, какие политические институты окажутся наиболее эффективными.

В-третьих, надо признать, что Россия – неотъемлемая часть европейской цивилизации. Хотя она отстала во многих аспектах политической модернизации, и советских тоталитаризм только усугубил эту отсталость. Но Россия движется по европейскому пути развития, подразумевающему утверждение идеалов свободы.

В-четвертых, если мы выражаем озабоченность действиями Москвы (а мы не должны ее скрывать), то одновременно необходимо демонстрировать понимание сложностей российской действительности, в том числе и обусловленных противоречивым развитием страны в 1990-х годах.

От наших российских коллег мы ожидаем следующего:

*
чтобы они не рассматривали наше обращение к проблеме общих ценностей как циничный прием, призванный защищать американские геополитические интересы. Основываясь на собственном историческом опыте, американцы твердо верят, что только демократия и свободный рынок способны обеспечить построение свободного и процветающего общества;
*
чтобы, выражая озабоченность нашими шагами, они так же давали понять, что осознаюЂт непростые американские реалии;
*
чтобы они отдавали себе отчет в том, что несут всю полноту ответственности за положение дел в России, в том числе за принятие или игнорирование советов, данных другими странами.

Восьмое. Учитывая сложность возникших проблем, устойчивость стереотипов холодной войны в сознании американской и российской элит и взаимные обиды, можно утверждать, что отношения между Соединенными Штатами и Россией не смогут развиваться без постоянного взаимодействия на уровне президентов обеих стран и их министров.

Но помимо такого диалога, необходимо, чтобы в обеих странах выросло число рядовых избирателей, глубоко заинтересованных в улучшении американо-российских отношений. В настоящее время таких людей немного, и поэтому резкие и зачастую необоснованные критические высказывания в адрес другой страны не угрожают политической карьере их авторов и не вызывают должной отповеди со стороны местной общественности. Напротив, в обеих странах подобная риторика помогает снискать расположение влиятельных политических сил и служит инструментом манипулирования страхами и тревогами рядовых избирателей.

Наиболее эффективный способ увеличить число сторонников хороших отношений – развивать торговые связи. Американские компании, работающие в России, расширяют свой бизнес, другие изучают возможность выхода на российский рынок. Российские фирмы ищут пути инвестирования в американскую экономику. Нужно убедить правительства обеих стран облегчить жизнь таким инвесторам. Американские компании сами должны активнее интересоваться открывающимися возможностями ведения бизнеса в России, не игнорируя при этом очевидных препятствий. Важно, чтобы деловое сообщество во весь голос заявило о взаимной пользе российско-американского сотрудничества и подталкивало оба правительства к поиску прагматичного решения разделяющих нас проблем.

***

И Соединенным Штатам, и России предстоит сделать важный выбор – определить свой подход и свое отношение к диалогу между обеими странами.

Мы можем потакать своим страхам, придавать особое значение угрозам и переживать по поводу собственной уязвимости. Но можем также руководствоваться надеждой, подчеркивать возможности и сосредоточиваться на наших сильных сторонах. Фактическая политика каждой из двух стран, конечно же, будет чем-то средним между этими полярными альтернативами, но берусь утверждать, что обе страны только выиграют, а отношения между нами возродятся, если мы будем тяготеть к полюсу надежды, возможностей и сильных сторон.

Поэтому вопрос, которым я закончил свою статью в «Независимой газете» шесть с лишним лет тому назад, остается актуальным: достаточно ли Россия уверена в своих силах, чтобы вести конструктивный диалог с Соединенными Штатами? Или же сомнение в собственных способностях и ущемленная гордость вынудят ее встать на путь противодействия? Но сегодня я добавил бы еще один вопрос: достаточно ли США уверены в своих силах и своем светлом будущем, чтобы начать конструктивный диалог с Россией? Или же сомнения, порожденные менее чем успешной внешней политикой, и уязвленная гордость заставят нашу страну видеть в России источник своих проблем, а не потенциального партнера?